***
– Ты, Андрюша, хороший мужчина.
– Ты тоже хорошая.
– Поэтому-то мы с тобой и обречены. У хорошего мужчины и хорошей женщины нет никаких шансов пересечься в этой жизни. Эти малочисленные группы населения обычно ведут несовместное существование. Сначала хороший мальчик и хорошая девочка учатся в одном классе, но мальчик влюбляется в блондинку из параллельного, а девочка – в кретина из старшего. В районе восемнадцати – двадцати лет мальчик женится, а девочка выходит замуж, разумеется неудачно и несчастливо. Им изменяют, они разводятся, много трудятся, ищут своё место в жизни, вступают в повторный брак и честно пытаются построить наконец правильную семейную жизнь. Из дома на работу, с работы домой. Встретиться они могут лет через двадцать пять после школы – например, в больнице, где хороший мальчик лежит на второй кардиологии, а девочка на первой гинекологии. Здесь они могут сильно подружиться возле жестяной баночки, набитой окурками, на чёрной лестнице, где расскажут друг другу, улыбаясь, всю свою жизнь.
– А потом? – спросил отчего-то взволнованный Фирсов. – Подружились, и потом?
– Потом, друг мой Андрюша, они разойдутся по своим домам. Потому что они – хорошие. Потому что они не могут, глядя в глаза человеку, с которым прожили десять, пятнадцать лет, сказать – пошёл вон, не надо тебя больше, я начинаю новую жизнь, и этим они отличаются от господ Правдюченко. И поэтому господин Правдюченко поедет отдыхать на Мальдивы (и от чего это они всё время отдыхают?), а хорошего мальчика лет в пятьдесят закопают в мокрый песок на Ковалевском кладбище. Девочка продержится дольше. (с) Татьяна Москвина. Смерть - это все мужчины.
Да мне вообще в этом отрывке слишком многое не нравится...
Я бы сказал, опасный для здоровья. Сочетает внушение "у тебя все будет плохо" с популярной в массовой карманной психологолитературе телегой "хочешь хорошо жить - будь скотом". И еще с искаженно-стереотипными образами хороших и плохих людей, хорошей и плохой жизни. Про дыры в логике растекаться мыслью здесь, наверное, не очень удобно.
Демонстрация травматического пространства постсоветской женщины.
И как же от нее штырит, от этой демонстрации....
Ну вот я отследил эффект. И тем самым свое сознание более-менее подстраховал. Но вообще оно ощутимо "подталкивает в яму". И этим мне не нравится. За читающих переживаю, как это ни глупо. Не так, чтобы на амбразуру бросаться. Все-таки каждый сам себе хозяин.
Да и отрывок я видел вне контекста. Вдруг эта линия для контраста и сопоставления? Может быть, в контексте целой книги воспринимается иначе... Ну там, например, есть вариант в яму не подталкиваться, или мотивация на самостоятельный поиск такого варианта. Или еще как по-другому. Вдруг да есть еще по античной трагедии известный принцип утверждения каких-то ценностей "через страдание".
А если весь контекст такой же, то это уже сильно хуже.