Когда машина переезжает голубя на остановке, он даже не клекочет, он хрипит и вопит в триумфальном ореоле взметнувшихся перьев, этот хрип перетекает в твой собственный, плавно пружинит о связки, и вы надрываетесь дуэтом, и когда один из вас бежит Дальше Дальше Дальше, а потом уже остаются одни лишь всхлипы в чахлый кустарник на остановке.



А все потому, что водителю в уши что-то нашептал с утра мохнатый человек-апельсин, проковыряв карманным сверлом дырочку в черепной коробке.



Надо было взять оттуда перо. Это было бы поэтично. А ещё выкопать из могилы дедушкину бедренную кость и соорудить из неё томогавк. Первопредки бы сие одобрили. Костный мозг и сердце - ныне живущим, все для фронта, все для победы. Ужели почки важнее целой дочки? Маврика - на стелу, семенные канатики - в музей.



А голубя - на потеху подросткам на остановке. Раз он кричит, то наверное, для них, для них зажигаются звезды, раз это им нужно. Ныне есть нюх к жизни, но нет к ней воли, а потому стоит уподобиться раблезианским собакам. Анубисов - в студию.



А потом любоваться перьями, оседающими на дорогу, прямо на затихающее парное мясо.



Приятного аппетита.