Перечитывая Достоевского.
Куда Сократ телят не гонял Иногда людям нужно одиночество. Чем взрослее человек, тем резче он очерчивает топтанную тропку в лес бытия, тем более ему необходимо одиночество для раскапывания клада в собственном сердце. Или для осознания того, что там нет ничего, кроме навоза вперемешку с дождевыми червями.
Бог - это Абсолют, универсальная сопричастность ко всему, субстанция, что субординирует молекулы всего сущего на взаимодействие. Бытие всем. Человек будет избавлен от одиночества, если станет Всем одновременно, утратив при этом категорию человечности.
Одиночество - от силы духа, от того, что чем тверже человек, тем сильнее он цементирует границу между миром и собой, тем более он жаждет отгородиться и перестать ликвидно перетекать по субстанции мира с колец Сатурна на пояс астероидов.
У всех нас слишком мало времени на себя. Есть время на ВУЗ, грызущий двенадцатью утробами двенадцати дисциплин. На людей в ICQ. На семью, которая одновременно есть и нет. И Что же остается нам, бродягам земли Ханаанской? Зигзагами бороздить земную твердь и алкать источника времени?
Время - это Бог. Чем больше в нем мы пребываем, тем лучше его чувствуем. И чем лучше чувствуем, тем дольше остаемся там, за пазухой безразмерной рубашки полуосознающего себя Христа, самого для себя Ахиллеса и черепахи.
Убивая время - убиваешь Бога. Убиваешь божественные чувства. Печаль. Тоску. Остаются Остаются вдохи и выдохи прыгающей в ползунках души-ребенка, летящей то вверх, тщась присоединиться к соседям по окраине Большого Кольца, то вниз, обратно к постромкам телесности.
Душа - это ребенок. Она совершенно непрактична, но любопытственна.
Справа - две страницы рифмованной графомани, слева - две страницы про св. Августина.
Пустота, созидаемая искусственно - в середине.
Восход солнца над колокольней в оазисе. Губы, текущие медом. Запах имбиря, теплого молока и алоэ. Рождение цветка из шероховатой на ощупь персиковой бумаги-ками.Слеза, бороздящая бархат. Саше, пропитанное опиумом.
Я стал слишком чувствителен к запахам.