Я почитала корифея московской шизоидной поэзии Ю. Мамлеева и в очередной раз поменяла тему. Воспевание оргий в сигаретном дыму мне неинтересно, а русских коммуналках, имхо, гораздо больше постмодернизма, чем во всех книгах Сорокина. Воспевание раскрепощения плоти и возврата к первобытному промискуитету хорошо звучало в те времена, когда на обнаженную спину Мэрилин Монро орали: "Порнография!!", а на диссидентской кухне тайком читали рукописи Булгакова и исподтишка курили траву. Демократия уничижает художника, как писал Пелевин, а тоталитаризм его возвеличивает, поскольку в первом случае художник обязан потакать вкусам собственного сапожника.

Меня же оргиастический дискурс не привлекает как объективно, так и субъективно, внешне - по причине фонового нахождения в современном массмедиа, а внутренне - на уровне фильтрованного безразличия к попытке компенсировать недостаток тайны избытком телесности.

Буду писать про Жданова. А Жданов мне очень нравится, вот он))


***

Расстояние между тобой и мной – это и есть ты.
И когда ты стоишь предо мной, рассуждая о том и о сем,
я как будто составлен тобой из осколков твоей немоты,
и ты смотришься в них и не видишь себя целиком.

Словно зеркало жаждой своей разрывает себя на куски
(это жажда назначить себя в соглядатаи разных сторон),
так себя завершает в листве горемычное древо тоски,
чтобы множеством всем предугадывать ветра наклон.

Чтобы петь, изъясняться, молчать и выслушивать всех,
самолетной инверсией плыть в плоскостях тишины –
но блуждает в лесу неприкаянный горький орех,
словно он замурован бессонницей в близость войны.

Где он, рай с шалашом, на каком догорает воре?
Я же слеп для тебя, хоть и слеплен твоею рукой –
холостая вода замоталась чалмой на горе,
и утробы пусты, как в безветрие парус какой.

Как частица твоя, я ревную тебя и ищу
воскресенья в тебе и боюсь – не сносить головы,
вот я вижу, что ты поднимаешь, как ревность, пращу,
паровозную перхоть сбивая с позорной листвы.

Словно ты повторяешь мой жест, обращенный к тебе,
так в бессмертном полете безвестная птица крылом
ловит большее сердце, своей подчиняясь судьбе,
и становится небом, но не растворяется в нем.

Да, я связан с тобой расстояньем – и это закон,
Разрешающий ревность как правду и волю твою.
Я бессмертен, пока я покорен, но не покорён,
Потому что люблю, потому что люблю, потому что люблю.(с) Иван Жданов