Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь
...

Я встретил его на краю обрыва, когда мои ноги увязли в плаще, на котором он сидел. Плащ был огромен.

- Зачем тебе такой плащ? - спросил я у него, не поднимая глаз.

Он обернулся, на нем был лиловый шейный платок. Не отрывая глаз от платка, я каким-то непонятным образом понял, что вижу его лицо. Оно было в каждой складке платка, плаща, рубашки. Видеть это лицо можно было, даже глядя на кончики его ботинок.

...



Я очнулся лежащим на рояле, а мои руки были связаны тем самым лиловым шейным платком. Вся моя одежда таинственным образом испарилась. Он стойл неподалеку и с усмешкой смотрел на то, как я озираюсь по сторонам.

- Хочешь, я тебе что-нибудь сыграю? - предложил он и наклонился надо мной. Запах мятных пластинок шел у него изо рта.

...



Потом он заставил меня бежать наперегонки с его волками. В своем особняке он держал ручных волков, которых кормил бутербродами с тунцом. "Бутерброды с тунцом хорошо действуют на интеллект хищника и заставляют искать наилучший выход из ситуации" - говорил он. Меня он тоже кормил бутербродами.

...



Иногда он приходил спать ко мне. Тихо забирался в мою постель и отбирал половину одеяла. Когда же я претендовал на свою законную часть, он советовал укрыться кошками. Кроме волков у него было пять кошек. И все они спали на подоконнике среди кактусов. Потому что пол был паркетным и жестким, а горшочки с кактусами стояли на огромных, покрывающих весь подоконник, матрасах. Когда я спросил у него, почему они стоят на матрасах, он отвечал, что это заговоренные матрасы, чтобы кактусы не росли сквозь подоконник к центру земли.

...



Иногда он кусал мои уши и думал в это время о носках, витающих над болотом. "Когда-то у меня была сотня пар черных носков", - говорил он, - "но я отпустил их летать над болотом, потому что решил, что без носков лучше. Их надо было стирать. А ноги помоешь - и все". Он сказал, что ноги того гота, который сумеет приручить хотя бы пару тех носков, будут навсегда окружены ореолом вечной готичности.

...



Когда я спросил, есть ли у него женщины, он сказал, что у него (кроме рояля) есть гитара, фортепиано и скрипка. "Они говорят, когда мне хочется, и молчат, когда мне хочется", - сказал он.

...



В его доме не было книг. Кроме одной, которую он обычно носил под мышкой, с закладкой на тринадцатой странице. Заглавие книги было каждый раз разным, но обложка оставалась той же. "Сны овец в зимней куще", "Женщина-скрипка и мужчина - смычок", "Как ухватить гота за...". Ровно в полночь он приходил в мою спальню и читал мурлыкающим голосом пару абзацев из тех книжек. После этого он либо связывал мне ноги и оставался ночевать, либо связывал руки и уходил.

...



Он коллекционировал носовые платки, хотя носил с собой только один. У него был целый шкаф носовых платков, которыми он никогда не пользовался. Ими он связывал меня. Но тем, лиловым, не связывал ни разу.

...



- Если расслабляешься, ничего страшного нет... - успокаивающе говорил он.

- Почему? - спрашивал я.

- Это масло сжигает, как известь, тех, кто не знает, что масло и известь - разные вещи. Ты ничего не знаешь. Не знаешь, существую я или нет, и кошки, и кактусы, и волки, которые спят у тебя под кроватью, плод твоего больного воображения, или нет, - нежно говорил он, пока его ладони спускались все ниже и ниже. Я расслабился и задремал.

...



Однажды ночью он предложил мне походить по крыше. На крышу его особняка вел лифт, черный изнутри и зеркальный снаружи.

- А теперь я научу тебя летать, - сказал он и предложил для начала схватить луну и сжать её в кулаке, попробовать, погрызть.

- Если она на вкус как перезрелый лимон, то полетишь. А если как рождественский пирог, то ничего не выйдет.

...



Я никогда не осознавал, что втайне искал его всю жизнь. Всякий раз, когда шахматная партия подходила к концу или же мне надоедало играть в бисер, я осознавал, что всегда мечтал об игре, равно как и о друге-любовнике, с которым эта игра будет длиться вечно, и намеки будут таить в себе полупонимание – полуускользание, оставляя каждый раз недосказанность, незавершенность.

...

<...>






17:31

Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь
Стырил у Клода.



Советские имена




17:17

Гы!

Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь
Ваш тип - Пират.

Этот тип относится к унисексуальным. В вас одинаково сильны как мужское, так и женское начало. Это проявляется в Вашем поведении, и другие люди это видят и чувствуют. Эх, Вам бы командовать шхуной у далеких берегов! Ваша независимость и целеустремленность бесспорно сделали бы Вас прекрасным капитаном, жестоким, но справедливым. Несколько верных сподвижников - все, что Вам нужно, чтобы добиться успеха и познать незабываемый вкус власти. Выгода! Вы ее не упустите ни при каких обстоятельствах. Но Ваша страстность кидает Вас то на гребень волны, то в морскую пучину. И только по-настоящему близкие люди остаются верными Вам в любой ситуации. Важно лишь не пытаться строить и близкие отношения по принципу +Ты - мне, я - тебе+.

Ваше оружие - мужская целеустремленность и женская хитрость. Они помогут Вам добиться всех возможных богатств и власти

Прочные и гармоничные отношения возможны с предствителями следующих типов: унисексуальный тип - Том Сойер, женские типы - Идеальная женщина и Священное дитя, мужские типы - Идеальный мужчина и Героический ребенок.



http://www.voxru.net/fq/gender



Унисексуальный пират?! Джек Воробей?!?!:lol:

Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь


Стоят два ебургских рабочих у моста:

- Что-то хлипкий мост мы построили...Может развалиться.

- Да не развалится он, не боись!

- А если развалится?

- Ну хочешь, если он развалится, я тебе публично на Вайнера отсосу?!

16:53

Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь
Сегодня день цитат.



К социальному:



"Мужчина в среднем есть существо, клюющее на азартную внешнюю смесь греха и невинности до того момента, пока он не может установить пропорций."



Мария Арбатова. Аборт от нелюбимого.




К профессиональному:



"Человеческая жизнь похожа на коробку спичек. Обращатьcя с ней серьезно - смещно. Обращаться несерьезно - опасно."



Акутагава Рюноскэ. Слова пигмея.




К личному:



"В любви бесит то, что в этом преступлении не обойтись без сообщника."



Шарль Бодлер.



Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь
Екатеринбургский суд 24 сентября постановил уничтожить тиражи книг издательства "Ультра.Культура" и "У-фактория", изъятые в конце июня этого года сотрудниками Управления Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков по Свердловской области.



читать дальше



Представляю себе филфаковцев, оценивающих степень насыщенности книг лозунгами о наркотизации..Как они упустили Пелевина, ума не приложу:-D

17:58

*болею*

Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь
Дали неприлично большую зарплату, и это хорошо.

Плохо то, что, похоже, что я заболел из-за потрясений на нервной почве. Сплю весь день и не рефлексирую. Но в универ завтра пойду, ибо надо кормить сознание сменой обстановки. Больше всего меня волнует то, как напомнить человеку, у которого нет телефона, что у нас завтра билеты в филармонию на 18.30.

Простите меня, пожалуйста, все, кому я сегодня обещал быть/писать/разговаривать.

@музыка: Era - Sentence

18:16

Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь
Один из моих любимых фиков по Loveless



Портрет Агатсума Соби



Автор: moody flooder

Пейринг: Соби/Ке

Рейтинг: G

Жанр: слегка angst








Ке - второстепенный комический персонаж в грандиозном спектакле под названием "Жизнь Агатсума Соби".



Ке думает: будь у него крылья, все было бы совсем не так.



Соби пишет бабочек, а Ке пишет Соби. На плечах у Соби - пыльца с их крыльев и старые шрамы.



Любимый грунт Ке: одна часть ПВА, полчасти мела, полчасти цинковых сухих белил.



Соби пользуется фабричными эмульсионными. В полотнах Соби - ни следа личности их создателя; они - из тех, что хорошо бы смотрелись на стене в гостиной.



Ке без ума от ямато-е, Соби - от Катсуо Тачи.



Ке учится оценивать людей не по наличию у них таланта.



Ке напишет портрет Соби и спрячет его под семью замками. Портрет не будет стареть и будет всегда доступен. Зарисовки - на ладонях, на внутренней стороне запястий - черной тушью.



Соби языком теребит кольцо в пупке Ке. Бэзил Холуорт плохо кончил, - одними губами шепчет он.



Соби выпархивает, как бабочка из-под сачка. Соби панически боится насекомых. Игл. Замкнутого пространства.



Он говорит что-то о своих жертвах и тащит в дом маленьких мальчиков с ногами хрупкими и тонкими, как у бабочки.



Ке хотел бы их написать.



Академотпуск, говорит Соби. Конечно-конечно, никто не возражает. Соби легко прощать - даже если за свои противоестественные склонности он загремит в ад, уже через пять минут он будет походя флиртовать с дьяволом, попивая пинья-коладу на просторной террасе.



Бэзил Холуорт плохо кончил. К тому же, он так и не переспал со своей излюбленной моделью.



Все, что ему остается - это полуденная грусть кольцевой линии метро, да иероглиф "бабочка", легко спархивающий с холста.


Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь
***

Пьют сентябри. Но ладью на Ловать

Посуху несть все равно. Дым камина

Молча клубится. Хотят арлекины,

Строгие галстуки штатов отринув,

Осенью рыцар-ствовать…



По замкам вязать кошельки, занавески,

Салемских ведьм обворовывать с миной

Блудного, но не блудящего сына,

Поэмы писать про лихих паладинов,

И... От души христарадничать с блеском.



А надо бы мне камзол сшить украдкой,

И, сальтарелло игривому вторя,

Отведать на адриатическом взморье

Дуэлей, сонетов, интриг троеборья,

Спрятав топаз за гарусной подкладкой.



Но засыпаю я... Ветер морозный

Шлёт приглашение теплому пледу.

И у преддверья седого рассвета

Тигры с глазами медового цвета

Бродят во сне по рассыпанным розам.


22:39

Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь


Однажды В.И.Чапаев встретил Лао-Цзы и разрубил его шашкой. На это Лао-Цзы отвечал: "Теперь есть два Лао-Цзы".

12:01

Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь
Унёс у Клода.



"В кинокругах Москвы поговаривают, что следующей картиной Александра Велединского может стать экранизация культового романа Германа Гессе «Степной волк» с Олегом Меньшиковым в главной роли. Написанная в 1927 году, эта книга в 60-е годы была программным манифестом движения хиппи и «психоделической революции». Режиссер приступил к изучению всех изданных на русском языке трудов классика трансперсональной психологии Станислава Грофа, которые вдохновили братьев Вачовски на создание знаменитой трилогии «Матрица»".



http://aretania.livejournal.com/



И как они собираются экранизировать "Степного волка"?!?! И при чем тут Станислав Гроф?








Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь
Я нашёл кошку!!! Она очень исхудала (одни глаза остались), но сейчас исправно кушает.

22:40

Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь
НЕ СМЕЯТЬСЯ

22:36

Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь


"Ведь в конечном счете при самом абсолютном деспотизме, при самой мучительной тирании свободы в лучшем смысле слова, например свободы мыслить и решать собственную судьбу, больше, чем в свободной по видимости жизни дикарей, у которых личность от колыбели до могилы заключена в прокрустово ложе наследственного обычая".



Джеймс Джордж Фрэзер. Золотая ветвь.



Неожиданно вспомнил спорную фразу, которую я встречал в интервью с Пелевиным, звучащую примерно как: "Тирания возвеличивает индивидуума, а демократия его уничижает, ибо при демократии художник обязан потакать вкусам собственного сапожника."



Имхо, способность к новаторству зиждется не на вариантной по видимости возможности выбора, а на возможности преодолевать препятствия, волей-неволей ставимые судьбой. Сквозь тернии - к звездам.



Патетика оприходованного изначально нема для того, чтобы сотворить её губами и языком дискурсивное событие говорения, ибо, знамо дело, идти по проторенной дорожке есть легчайшее из занятий. С другой стороны, неиспробованные ничьими чувствами колючки на розах познания без умелого секатора в руках садовода вполне могут поранить десны (если, конечно, Вам, уважаемый читатель, ближе оральный путь исследования Истины).



Легчайший способ - изолировать индивидуума и проверить, будет ли его индивидуальный путь развития историчен, то есть будет ли проходить в своем развитии все стадии от гончара до инженера-электронщика, от Гомера до Ольги Шапир Бродского. Подобный метод находит свое подтверждение и в элементарной физиологии, обозначившей прохождение зародышем на стадиях становления все формации - от зиготы до сложного позвоночного. Естественно, будет. Вопрос в другом. Изначально задавать рамки - от альфы до омеги, от Яруги до Буины - означает сводить момент незакрепощенного творчества к предсказуемости того или иного культурно-исторического пласта. Сознательно предрекать начало и конец фазы инновации, овладевая которой, река мыслеполагания находит себе новое русло.



Где тогда лежит факт инновации, вне или снаружи истории?


Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь


Прошёл 18 км. Убил осу. Все ещё не король.

Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь
***

Всего есть три мира - верхний, где в раскаленной лаве тонут идолы двадцатого века - Ленин, Сталин, как деревянные истуканы в парках отдыха медленно погружающиеся в магменную реку, которая внизу смешивается с нашим обыденным мидгаром с кленами и небоскребами, а ещё ниже - змеятся косматые джунгли, по которым пробираемся мы с Другим. Другой - опытнее меня. Вижу черно-желтые переливы кожи, плывущие по траве, кустам, и Другой объясняет, что это анаконда. Она громадна, как канализационная труба, и движется странными урывками, как будто у неё в чреве толкается пяток непереваренных кабанов. Параллельно она разветвляется на несколько себе подобных анаконд со множеством голов, и мне становится страшно, потому что она проходит совсем близко, но Другой успокаивает меня и говорит, что она привязана.



Я иду дальше, и через какое то время вижу придавленный камнем хвост анаконды. Мне становится её жалко и я решаю её освободить. Когда приподнимаю камень, исполинская голова анаконды незримо возникает откуда-то и разевает пасть, но мне почему-то не страшно, хотя внутренности темно-красного цвета и колыхаются. Тут из-за моего плеча выпрыгивает какая-то фигура, и осознаю, что это Тор, хотя мне об этом никто не говорил. Тор замахивается молотом и придавливает им со всей силы голову анаконды к земле, и говорит, что теперь она обречена на вечное наказание, как изменник Локи. Мне становится очень её жалко, но я больше не могу с ней оставаться, потому что точно знаю, что мне надо купить себе ночную рубашку.



Среди джунглей внезапно возникает супермаркет, его охраняют две кобры (опять змеи!). Я прохожу туда и понимаю, что первый этаж - книжный, и там сейчас проходит праздник для детей, которые любят читать. Я пытаюсь найти что-нибудь для себя и понимаю, что я уже не ребенок. Блуждаю от одной полки к другой, но не могу подобрать для себя ничего подходящего. Выхожу из этого отдела, и попадаю в отдел, где продают сорочки. Понимаю, что ночная рубашка мне не подходит и что мне нужны панталоны вроде тех, которые носили рафинированные барышни в конце девятнадцатого века. Меряю белоснежные панталоны, хочу их купить, и вдруг с ужасом замечаю, что на них кровь, и эта кровь - моя. Панталоны все в крови, которая похожа на гранатовый сок.



Просыпаюсь.



Дедушка Фрейд, ау!



Во сне было очень страшно. Постоянно не хватало воздуха.



читать дальше




21:00

:-D

Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь
"Cпорь с человеком умнее себя: он тебя победит...но из самого твоего поражения ты можешь извлечь пользу для себя.

Спорь с человеком ума равного: за кем бы ни осталась победа - ты, по крайней мере, испытаешь удовольствие борьбы.

Спорь с человеком ума слабейшего....спорь не на желание победы; но ты можешь быть ему полезным.

Спорь даже с глупцом: ни славы, ни выгоды ты не добудешь, но отчего иногда и не позабавиться?

Не спорь только с Владимиром Стаховым!" (с)




Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь
"Странная это вещь - красота, странно, как она меняет все в человеке и вокруг него. Блейзер Картрайта далеко превосходил своей красой все прочие блейзеры в Капелле, хоть и был куплен там же, где остальные, в «Горринджиз». Уши его, проглядывавшие из переплетения мягких золотистых волос, состояли, как и любые уши, из кожи, капилляров и мясистых тканей, но никакие иные уши не воспламеняли кровь Адриана, не наполняли его желудок расплавленным свинцом.

Гимном, выбранным на сегодня, был «Златой Иерусалим». Адриан, как обычно, подставлял в него собственные слова:

- О Картрайт дивный, златоглавый, текущий молоком и медом. В сияньи твоей вечной славы как сердце сладкой болью сводит! Я знаю, я прекрасно знаю, как песня радости поется. О, сколь же счастлив будет тот, на коего твой свет прольется...

Сидевший рядом с ним Том услышал, что он поет, и пихнул Адриана локтем. Адриан послушно вернулся к тексту, однако на заключительном стихе вновь перешел на собственную версию:

- О Картрайт, о пресветлый мой, твое лицо увижу ль я? О Картрайт, о пресветлый мой, сойдет ли слава к нам твоя? Духовную толишь ты жажду, как освященная вода. Врагом и другом став однажды, ты им остался навсегда".



Стивен Фрай. Лжец.

16:54

Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь
*недоуменно смотря на весы*

49....Это Любовь, осенний авитаминоз, или кот тихой сапой отгрызает от меня кусочки по ночам?



*спустя полчаса вывожу закономерность, что чем больше я пишу стихов, тем больше худею, и что для создания шедевра вроде "Божественной комедии" мой вес должен уйти в минус как минимум...*

16:51

Мы все больные и умеем читать только те книги, в которых описывается наша болезнь
Сегодняшний поход в библиотеку увенчался удачей! Затарившись классикой, выхожу из читального зала и вижу, что у самого выхода, у двери стоит стенд с надписью "Книжная ярмарка", на котором густо громоздятся тома "Поиска-...". Я подлетаю к ней, аки ястреб, и немедленно начинаю прицениваться. После чего, подсчитав скудные финансы, экспроприирую две книжки и обращаюсь к бабушке-гардеробщице, судя по всему, заведующей оной полкой, с вопросом:

- А сколько это все вместе будет стоить?!

Бабушка, не отрываясь от газеты:

- ДА НИСКОЛЬКО!



Немая сцена. После чего я радостно выскакиваю за дверь, воровато оглядываясь по сторонам, делаю несколько шагов и соображаю, что надо было прихватить ещё. Но в итоге лень таки перебарывает мещанские инстинкты и, совершив мучительное усилие над собой, иду домой.



А на обратном пути я ловил коффку...:-) И было это так: